Летопись страны может быть разной: написанной летописцем (с оглядкой на царя) и сердцем (с оглядкой на любовь). У меня, думаю, управляет всем ее величество любовь.
* * * Волшебные просторы, словно в сказке! Так ласков золотистый дождь грибной, Что забываешь жизнь с ее прохладой, Разлады с неуживчивой семьей. Вон над стерней не радуга – жар-птица, Ей мнится, что овес еще не сжатый, Там, где снижаясь, завершая свой полет, Клюет с моей ладони дождь пернатый. * * * Корабль с картошкой – на скатерти миска, Редиска – румяные девки на танцах, Испанцем глядящий маракуйя-дачник И с пальчик все мальчики – горсть корнишонов. А рядом дешевый наш хрен истуканом, От злости икая, в фельдмаршалы метит, Где этих плодов аппетитных палитру Пол-литра венчает граненым стаканом * * * Яблок на яблоне больше, чем листьев, Истин высоких меньше, чем низких, Ближний закрутит так словесами, Что по писанию истина якобы. Было ли яблоко плодом познанья? Ты для познанья возьми – раскуси, Вон на Руси сколько яблок, а каждый – Дважды дурак беспробудной Руси. * * * Нет, не склянка, а якорь отбивает на мачте секунды – Нудный дятел, он знает лишь ноту тук-тук да тук-тук – А паук в трудолюбии спятил, смастерил себе невод – Небо можно поймать им, не то что кита или муху. Не для слуха и дождь, что некстати вдруг забарабанил, Видно, банный денек для изрывших тропу кабанов. А каков фестиваль музыкальный вдоль кромки болота! Самолета не слышно, так нежно лягушки поют. * * * Не видать за крапивой избушки моей. Тяжелей я живу, стал косить не мастак. Было так третьеводни, так было вчера – Вечера всё росою крапиву кропят.
Кривобокая клянчит старушка луна. Из окна не подать – не утешить ее. Ни бытье, ни житье – только знай до утра Вечера всё росою крапиву кропят. * * * Клевер – малиновка пастбищ, Пижма – цветущая иволга, Зверобой – канарейка вылетела из клетки. Все это – лето, Все это – воля, Все это – поле, Все это – радость для глаза до окоема. А за окоемом растет новый город, Город моих современников, Город торговцев канарейками, Торговцев местом под солнцем, Торговцев лунным сиянием И чистым воздухом. * * * Город – это огород с привозными овощами, Щами-помоями в муниципальной столовой И новой прихотью набожного чиновника – Брать и с покойника за место на кладбище. *** Бежать из города, чтоб на лесной тропе В толпе заядлых грибников так заложило уши! Уж лучше взять билет туда в один конец И на худой конец архангела послушать. *** Ныне цветы полевые повсюду на диво - Ниву заткали персидскою тканью сельчане, Чаянья паче трудам предпочтя красоту с питием. Ем, что пошлет заграница, и есть ей негоже. Это дороже здоровью, зато вся Россия в цветах! * * * У расшумевшейся бурьяном борозды Дрозды, всклокоченные ветром, что-то ищут, Как нищий среди свалки городской.
Мне день-деньской нашептывает ветер, Что я в ответе, не было смятенья – У запустенья ныне нет предела.
Слетела крыша у избы, торчит в сторонке – В сторонке, в стороне, в стране державной – Как ржавый гвоздь посереди планеты. *** Дождь уложил в сетку все магазины Арбата. Горбатый зонт девицы стремится задраться, как юбка. Юрко, фыркая гарью, машины купают прохожих. Водителям бы по роже, да встанет себе дороже.
Я прожил чудесное лето, а ныне московская осень. Лоси жуют мухоморы, а я - витрины колбас. Нас немного осталось: я, два зайца, два лося, - После потопа в ковчеге было побольше нас.
Шанс невелик выжить, но сдаваться не стоит. Стоик вскрыл бы вены, вредный он, а не донор! Гонор первого Рима - не говор третьего Рима... Жаль, что девица мимо без улыбки плывет.
Репетитор по русскому языку
|