Федор Сологуб

Стихи поэта похожи на него самого, на его судьбу, а не являются объективным отражением жизни. Это важно помнить еще и потому, что очень часто облик поэта у читателей формируется из воспоминаний его современников, оценок критиков, то есть всего того, что как раз нельзя принимать на веру.

Федор Сологуб в описании почти всех его современников выглядит человеком сухим и тугодумом. Это как-то не сочетается с его добрым отношением к детям, а также поэтическими находками, проникновенной лиричностью его стихов, их волшебной музыкальностью, в которой он не уступает даже Фету. Выходит, что современники ошибались? Внешне – нисколько, а в свой внутренний мир Сологуб мало кого допускал. Он жил уединенно, а потому порождал разные слухи, на которые так охоча пишущая братия. Выходец из самых социальных низов, Сологуб с этими «собратьями по перу», принадлежавшими большей частью к белой кости, держался букой. А как же можно было иначе, если,

Словно мальчик, быстро пчёлами
Весь облепленный, кричит, —
Стонет сердце под уколами
Злых и мелочных обид.

Это Сологуб написал еще юношей, задолго до того, как Андрей Белый прибегнул к эдакому научному определению облика своего старшего современника, которому как поэт в подметки не годится: «Атом — частичка пискучая, вроде бациллы». Отмечу мимоходом, что «бацилла» как две капли воды похожа на автопортрет мемуариста, памятного лишь тем, что «в небеса запускал ананасом». Сологуб вызывал у носителей «голубой крови» презрение и насмешки потому, что вошел в храм русской поэзии буквально босиком.
Сын рано умершего бывшего крепостного и крестьянки, Федор Кузьмич Тетерников (Федор Сологуб – это псевдоним) сумел-таки окончить Учительский институт и четверть века был связан преподавательской деятельностью. Вначале своей педагогической «карьеры» он ходил на работу босиком, о чем письменно испросил разрешение начальства, ссылаясь на беспросветную бедность. Представьте на мгновение дождливую и холодную весну и осень на нашем севере. А еще напрягите свое воображение – и, может быть, оно вам подскажет, как относились ученики к босому учителю. Очевидно, что даже при крайней бедности, его мать могла сплести ему хотя бы лапти. Но она держала сына в черном теле, нещадно секла с детства, требуя смирения и послушания. После смерти матери эта функция перешла к младшей сестре Сологуба. А когда и та ушла в мир иной, то он вскоре женился, и секла уже жена, которую он и в стихах называл «госпожой». Родственники Сологуба и его жены в большинстве своем были душевно больными. И его психика тоже была искалеченной. Униженный, он горестно писал:

В этих жилах струится растленная кровь,
В этом сердце немая трепещет тоска.
И порочны мечты, и бесстыдна любовь,
И безумная радость дика.

После «Исповеди» Жан Жака Руссо к подобным откровениям авторов опытный читатель относился с легким недоверием. Однако, в отличие от Руссо, Сологуб писал то, что соответствовало реальности, а не «художественную автобиографию». Можно привести множество совершенно схожих по содержанию строк, что явно свидетельствует о глубокой душевной ране поэта. А как результат – вот один из его афоризмов: «Презирай людей». Отсюда и преобладающий «природный» фон стихотворений Сологуба: болото, трясина, паутина, пауки, мертвецы и разная потусторонняя нечисть.
Тем не менее нельзя прямолинейно, как это делали даже очень искушенные современники поэта, воспринимать его программное стихотворение вроде чистосердечной исповеди сатанинского отродья:

Когда я в бурном море плавал
И мой корабль пошел ко дну,
Я так воззвал: Отец мой, Дьявол,
Спаси, помилуй, — я тону.

Не дай погибнуть раньше срока
Душе озлобленной моей;
Я власти темного порока
Отдам остаток черных дней.

И Дьявол взял меня и бросил
В полуистлевшую ладью.
Я там нашел и пару весел,
И серый парус, и скамью.

И вынес я опять на сушу
В больное злое житие
Мою отверженную душу
И тело грешное мое.

И верен я, Отец мой, Дьявол,
Обету, данному в злой час,
Когда я в бурном море плавал
И ты меня из бездны спас.

Тебя, Отец мой, прославлю,
В укор неправедному дню;
Хулу над миром я восславлю
И соблазняя соблазню.

Повторяюсь, это программное стихотворение. Оно не напрямую соотносится с действительностью, в которой Сологуб никогда не плавал в «бурном море», а бродил босым среди неяркой природы родных мест. К тому же, это стихотворение единственное среди нескольких тысяч написанных Сологубом, наделено энергичной интонацией, что наводит на мысль, что вдруг возникшая здесь воинственная тональность заимствована. Она долженствовала предупредить, мол, знай наших, я вовсе не тишайший, которого дозволено лягать каждому ослу. Но вот что, например, написал о Сологубе в связи с этим стихотворением Ю.И.Айхенвальд: «Он сдержал свое слово, этот верный монах Дьявола. Он движется под знаком зла. Ему везде чудится оно, и только оно. Даже луна — это серп, который занесен над миром. Все грозит, все убивает, все дышит коварной смертоносностью. Оттого у Сологуба немного таких стихотворений, в которых не повторялось бы по нескольку раз, с утомительной и однообразной, как вся его поэзия, настойчивостью, слово злое. К людям и предметам, к природе и жизни, к осязательному и отвлеченному прилагает он этот неизменный, этот мрачной красотою украшающий эпитет. Но, в сущности, только потому на все другое испускает Сологуб его черные лучи, что сам он, сын Дьявола, — злой. От себя заключает он к остальному. Он уподобляет себя больной и злой змее; все тайное сделавший явным, все интимное — общим, откровенный до спокойного цинизма, он раскрывает злые пропасти своей души».
Айхенвальд во многом прав, но не в главном. Вспомните, кого еще из наших поэтов упрекали в «злой душе»? Вот с аллюзией на «Демона» и написал свое «чистосердечное признание» этот «монах Дьявола». Правда, в отличие от Лермонтова, «сын Дьявола» преподносит читателю перевернутую «исповедь» Демона как свою.
С Лермонтовым Сологуба сближает неприятие «немытой России». Ее портрет Сологуб нарисовал с потрясающей точностью:

Я ухо приложил к земле,
Чтобы услышать конский топот, –
Но только ропот, только шепот
Ко мне доходит по земле.

Более остро наточено это явление только в Америке, где каждый гражданин считает своим священным долгом донести властям на ближнего. Там опасно даже «роптать и шептаться».
Что же касается ви́дения Сологуба окружающей русской жизни, жизни обездоленных сограждан, то оно выливалось, например, вот в такие строки, напоминающие народные песни:

В его саду растет рябина.
В его дому живет кручина.
На нем изношенный кафтан.
Глаза окутаны туманом,
Как будто налито шафраном
Лицо, и согнут тощий стан.
Надежда милая убита,
И что от бед ему защита?
Терпеть судьба ему велит.
Перед его печальной хатой,
Враждебной властию заклятой,
Рябина горькая стоит.

А вот переход от речи в третьем лице к личной ламентации:

Я живу в тёмной пещере,
Я не вижу белых ночей.
В моей надежде, в моей вере
Нет сиянья, нет лучей.

Ход к пещере никем не иден,
И не то ль защита от меча!
Вход в пещеру чуть виден,
И предо мною горит свеча.

В моей пещере тесно и сыро,
И нечем её согреть.
Далёкий от земного мира,
Я должен здесь умереть.

Далее приведу уже обобщенный вывод:

Мы — плененные звери,
Голосим, как умеем.
Глухо заперты двери,
Мы открыть их не смеем.

Подобная жуткая безысходность возникает во многих стихотворениях Сологуба. Герой его лирики маленький и слабовольный человек, который и сам не может никому помочь, и тщетно ждет от кого-то помощи, защиты:

В поле не видно ни зги.
Кто-то зовёт: «Помоги!»
Что я могу?
Сам я и беден, и мал,
Сам я смертельно устал,
Как помогу?

Кто-то зовёт в тишине:
«Брат мой, приблизься ко мне!
Легче вдвоём.
Если не сможем идти,
Вместе умрём на пути,
Вместе умрём!»

Лирическому герою подобных стихотворений не мил сам свет божий. Поэт называет солнце лютым змеем, драконом. При таком восприятии бытия сквозь решетку клетки, конечно, рамки творчества будут суженными. У Сологуба редкая для большого поэта тематическая скудость.
Сологуб сам очень точно определил свою творческую лабораторию: «Метод — бесконечное варьирование тем и мотивов». Это были темы и мотивы ужаса жизни. Поэт сознательно ограничил свою лирику узкими рамками. Впрочем, такой была сама природа его дарования. Его политические стихи и стихи о войне до того нехороши, что лежат вне пределов поэзии. Однако «бесконечное варьирование тем и мотивов» оборачивалось однообразием и монотонностью.
Лирическая поэзия держится преимущественно на трех китах. Это стихи о любви; стихи о смерти; стихи о природе, отражающие любовь к родине, настроение, переживание, а также взгляд на мироустройство.
У Сологуба отсутствует любовная лирика, разумеется, если сюда не относить слабые стихи или такой, например, «перл» страсти:

Луны безгрешное сиянье,
Бесстрастный сон немых дубрав,
И в поле мглистом волхвованье,
Шептанье трав...

Сошлись полночные дороги.
На перекрёстке я опять, —
Но к вам ли, демоны и боги,
Хочу воззвать?

Под непорочною луною
Внимая чуткой тишине,
Всё, что предстало предо мною,
Зову ко мне.

Мелькает белая рубаха, —
И по траве, как снег бледна,
Дрожа от радостного страха,
Идёт она.

Я не хочу её объятий,
Я ненавижу прелесть жён,
Я властью неземных заклятий
Заворожён.

Но говорит мне ведьма: «Снова
Вещаю тайну бытия.
И нет и не было Иного, —
Но я — Твоя.

Сгорали демоны и боги,
Но я с Тобой всегда была
Там, где встречались две дороги
Добра и зла».

Упала белая рубаха,
И предо мной, обнажена,
Дрожа от страсти и от страха,
Стоит она.

Своей ведьмой поэт чрезмерно вызывающе бросает вызов общественной нравственности. Так что возмущение Толстого легко понять: «В газете стихи не настоящего Соллогуба, а Федора Сологуба. Это удивительное, ужаснейшее. Это женщины не могут читать». (Замечу в скобках, что ссылка на женщин тут неубедительна. Женщины как раз не без удовольствия читают самое низкопробное).
Как известно, двигателем любовной лирики является Она. Природа наделила Ее столь обольстительными формами, что когда мужчина устремляет на Нее свой восхищенный взгляд, у него вышибает мозг. А потому каждый мужчина становится поэтом, величая свою возлюбленную Солнцем или какой-нибудь другой звездой. От Ее небесной красоты меркнут Изида, Астарта, Афродита, Венера. Для полного счастья ему не хватают лишь уз Гименея. Женившись и поостыв от клокотавшей страсти, он через год-другой замечает, что у его избранницы одна нога короче другой на полметра или что его избранница как раз и есть та самая сологубовская ведьма. Но происшедшая метаморфоза не имеет никакого значения. Любовная лирика уже создана ранее, до женитьбы.
Сологуб тоже прошел через ослепление, но мифологическое:

ВОЛШЕБНИЦА ЛИЛИТ

Я был один в моём раю,
И кто-то звал меня Адамом.
Цветы хвалили плоть мою
Первоначальным фимиамом.

И первозданное зверьё,
Теснясь вокруг меня, на тело
Ещё невинное моё
С любовью дикою глядело.

У ног моих журчал ручей,
Спеша лобзать стопы нагие,
И отражения очей
Мне улыбалися, благие.

Когда ступени горных плит
Роса вечерняя кропила,
Ко мне волшебница Лилит
Стезёй лазурной приходила.

И вся она была легка,
Как тихий сон, – как сон безгрешна,
И речь её была сладка,
Как нежный смех, – как смех утешна.

И не желать бы мне иной!
Но я под сенью злого древа
Заснул... проснулся, – предо мной
Стояла и смеялась Ева...

Когда померк лазурный день,
Когда заря к морям склонилась,
Моя Лилит прошла как тень,
Прошла, ушла, – навеки скрылась.

Поэт глянул на Еву – и мгновенно прозрел, увидев перед собой «бабищу дебелую и румяную», «грязную девку Альдонсу», а не желанную Лилит, Дульцинею. Вот таким образом и не состоялась у Сологуба любовная лирика.

Сологуб не обладал особым чувством природы. И по поэтической мощи, и по накалу живописных эмоций его стихи о природе уступают пейзажам Державина, Фета, Бальмонта, Бунина, Есенина. Пейзажи Сологуба безо́бразные, тусклые, с повторяющимися деталями, переходящими из одного стихотворения в другое. Однако подчас из-под его пера выпархивало нечто, что можно сравнить только с необычайным:

Во мгле почиет день туманный,
Воздвигся мир вокруг стеной,
И нет пути передо мной
К стране, вотще обетованной,
И только звук, неясный звук
Порой доносится оттуда,
Но в долгом ожиданьи чуда
Забыть ли горечь долгих мук!

Эта миниатюра тоже не очень картинна, но ее музыка способна свести с ума. Какая прелесть!
Поэты часто прибегают к миру природы, чтобы выразить свое мироощущение и создать так называемую «философскую лирику». Сологуб в своих философских стихах опирается не на природу, а Шопенгауэра. Причем проза Шопенгауэра несравнимо поэтичнее, чем ее сухое стихотворное переложение Сологубом. А потому здесь не стоит останавливаться.
Остается рассмотреть мотив смерти. Он занимают колоссальное место в творчестве Сологуба. Можно сказать, что Сологуб был в плену «навьих чар» и, в сущности, создал кладбищенскую оду, гимн Смерти (это слово он неизменно писал с большой буквы).
Смерть у Сологуба – освободительница от исполненной несправедливости, лжи, зла и прочих мерзостей жизни. Смерть – это порыв души к высокому, свободному и прекрасному:

Никто не убивал,
Он тихо умер сам, —
Он бледен был и мал,
Но рвался к небесам.
А небо далеко,
И даже — неба нет.
Пойми — и жить легко, —
Ведь тут же, с нами, свет.
Огнем горит эфир,
И ярки наши дни, —
Для ночи знает мир
Внезапные огни.
Но он любил мечтать
О пресвятой звезде,
Какой не отыскать
Нигде — увы! — нигде!
Дороги к небесам
Он отыскать не мог,
И тихо умер сам,
Но умер он, как бог

Здесь типичное для Сологуба излияние души. И само стихотворение прекрасно по исполнению. Оно со своей «пресвятой звездой» тесно связано с лучшим творением поэта:

Звезда Маир сияет надо мною,
‎Звезда Маир,
И озарён прекрасною звездою
‎Далёкий мир.

Земля Ойле плывёт в волнах эфира,
‎Земля Ойле,
И ясен свет блистающий Маира
‎На той земле.

Река Лигой в стране любви и мира,
‎Река Лигой
Колеблет тихо ясный лик Маира
‎Своей волной.

Бряцанье лир, цветов благоуханье,
‎Бряцанье лир
И песни жён слились в одно дыханье,
‎Хваля Маир.

Об этом стихотворении написано множество восхищенных строк. Оно того достойно. Поразительная музыкальность, изумительно тонкая композиция и изящная простота. Высокий полет этих стихов воспринимался буквально всеми, кто откликнулся на них, как мечта романтика о жизни где-то далеко от земли, в поднебесье. Однако это стихотворение не о жизни. Это стихотворение о смерти.
В плане содержания оно соотносится с тем, что издревле было связано с культом смерти. Выдуманная поэтом звезда Маир вполне может быть соотнесена с Сириусом, на который в лодке Тота уплывали фараоны после смерти ради вечной жизни. Земля Ойле – это рай в том виде, в котором он представлен в мифах многих народов мира, точно так же, как и река Легой и жены (ойлейские девы). Последние, например, для мусульманина это гурии.
«Звезда Маир сияет надо мною…» входит в триптих, в заключительном стихотворении которого прямо говориться о смерти. На то же указывают и вот эти строки:

Когда звенят согласные напевы
Ойлейских дев,
И в пляске медленной кружатся девы
Под свой напев, —
Преодолев несносные преграды,
И смерти рад,
Вперяю я внимательные взгляды
В их светлый град.

Каждого человека формирует его детство. Каким она было счастливым у Федора Сологуба видно из сильной склонности поэта к мотиву смерти. Конечно, взрослым он не жаждал ее. Ничто живое (ни птица, ни кошка, ни собака) не хотят умирать. Страшился смерти (причем до ужаса) и Сологуб. Вот его предсмертное стихотворение:

Подыши еще немного
Тяжким воздухом земным.
Бедный, слабый воин бога,
Весь истаявший, как дым.

Что Творцу твои страданья?
Капля жизни в море лет!
Вот — одно воспоминанье,
Вот — и памяти уж нет.

Но как прежде — ярки зори,
И как прежде — ясен свет,
«Плещет море на просторе»
Лишь тебя на свете нет.

Подыши ж еще немного
Сладким воздухом земным,
Бедный, слабый воин бога,
И — уйди, как легкий дым...

Осталось отметить, что Федор Сологуб неровный поэт. Нередко поэзия более жила в его душе, нежели в его словах. Он написал сотни графоманских стихотворений, которые сохранены им из-за мании величия. («Единственная радость — это думать о том, что я — великий писатель». «Когда я хочу сделать себе что-нибудь очень приятное, я беру одну из своих книг — и читаю… огромное удовольствие»). Но в лучших его стихах (а о поэте можно судить только и только по лучшим его творениям) звучит дивная музыка и сокровенная правда о человеческом существовании. Федор Сологуб – тонкий лирик. Он занимает выдающееся место в нашей поэзии.

Репетитор по русскому языку

Обновлено ( 06.09.2017 18:16 )

РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА