РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА

От всех родов и видов литературного творчества лирика отличается тем, что она существует лишь для выворачивания сердца наизнанку.
Какая-нибудь внешне малозначимая деталь, какой-то еле уловимый намек или трепетная интонация – и уже целое сказание о судьбе, о жизни человека и человечества.

Жизнь, как правило, горестна. А потому и лирика часто наклонена к печали. Лирик только и занят спасением собственной души. Когда ему это удается, он спасает и своего читателя, ввергая его в печаль. Сочувствуя чужой печали, мы просветляемся.
Однако как есть лирика и лирика, так есть сочувствие и сочувствие. Это нагляднее можно проиллюстрировать на несходстве в разработке одной и той же темы разными поэтами. Самым совершенным произведением Бо Цзюй-и признается его лирическая поэма «Лютня». Наиболее исповедальную ее часть составляют вот эти стихи –

Кого же я слышу с утра до ночи
Меж этих болотистых стран?
Кукушку, что, плача  до крови, пророчит,
Да жалобный вопль обезьян…
И в утро с цветами на вешней реке,
И ночью с осенней луной –
Всегда, одинокий, с бокалом в руке,
Я пью молчаливо вино.
Порою здесь горные слышу напевы,
Свирели в селе на лугу,
Но звук их фальшив, безобразен… от гнева
Я слушать их не могу.

Уже лишь при одном упоминании имени Бо Цзюй-и непременно подчеркивают, что своим высшим предназначением он считал служение народу. И в самом деле, в его стихах нередко встречается разоблачение жестокости и алчности чиновников, которые, вопреки добрым постановлениям императора, обирают крестьян до крошки. Подобные политические инвективы  появлялись у Бо Цзюй-и в периоды повторяющихся опал. Во время одной из них царедворец, потерявший было надежду на возвращение к подножию трона, и создал свою чудесную, на свободном дыхании, «Лютню».
Несмотря на то, что опальный Бо Цзюй-и «всегда с бокалом в руке» (что не всегда дается даже не опальным поэтам), невозможно не посочувствовать ему из-за «кровавого плача» кукушки и «жалобного вопля обезьян». Но мне и невозможно разделить гнев народолюбца, вызванного плохой игрой на свирели крестьянина, который не заканчивал музыкальной Академии.
Почти одиннадцать веков спустя за тем же неумелым музицированием застанет крестьянина и Фернандо Пессоа –

В ночи свирель. Пастух ли взял от скуки?
Не все равно? Из тьмы
Возникли, ничего не знача, звуки.
Как жизнь. Как мы.

И длится трель без замысла и лада,
Крылатая, как весть.
Вне музыки. Но бедная так рада,
Что все же она есть.

Не вспомнить ни конца и ни начала
Ее несвязных нот,
И мне уж горько, что она звучала
И что замрет.

То, что я напишу дальше, всего лишь мое личное восприятие, а не истина. Истины, как известно, изрекают ученые или обличенные властью мужи. А у меня заметка о моем чувстве: и Фернандо Пессоа, и Бо Цзюй-и выступают в приведенных стихах большими любителями и тонкими ценителями музыки,  но я почему-то слышу музыку только у Пессоа.

Репетитор по русскому языку