РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА

Образ Гильгамеша несравненно богаче и сложнее образа Энкиду.

Характеристика его личности начинается с первого же стиха –

О все видавшем до края мира...

«Илиада» тоже очень бурно стартует –

Гнев, богиня, воспой, Ахиллеса, Пелеева сына...

Но это фальстарт, ибо поэма отнюдь не о гневе Ахилла. Б о́льшая часть «Илиады» посвящена иному.  Главный герой ее не Ахилл, а война, являющаяся священной коровой поэмы, напоминающей шахматную партию, в которой троянцы и ахейцы с их богами – шахматные фигуры, марионетки войны. В этой шахматной партии есть цейтноты и длинноты (например, знаменитое описание щита Ахилла), сама ее композиция рыхлая. Несомненно, аэды были способны выстроить идеальную композицию, но для этого им следовало бы пойти на тягчайшее преступление: отказаться от тех прекрасных строк поэмы, которые не соотносятся с «гневом Пелеева сына». А эти строки, повторяюсь, составляют множество гекзаметров  «Илиады».
В отличие от Ахилла Гильгамеш присутствует буквально в каждой строке поэмы, даже там, где, казалось бы, его нет, как например, в шести медовых днях Энкиду, обязанного своей нечаянной радостью Шамхат… посланнице правителя Урука. Более того, он даже причастен к событию, которое произошло задолго до его рождения, ведь это Гильгамеш приносит нам свидетельство Унапишти о потопе.
Композиция «О все видавшем» совершенна. Она целиком подчинена раскрытию образа ее главного героя. Трехчастное построение поэмы хронологически протянуто с таким расчетом, что в первой части Гильгамеш предстает  перед читателями (слушателями) глазами его окружения. Молодой правитель Урука – царственный бездельник (Энкиду, причисленный к знати, горюет, что в безделье пропадает сила), сладострастник («матери Гильгамеш не оставит девы»), буйствующий самодур и нещадный эксплуататор, заставляющий всех «вставать по барабану» (над жителями Урука сжалились даже шумерские боги, которые создали людей как раз для эксплуатации). Неужто Гильгамеш и впрямь был столь отталкивающим тираном? Я имею в виду не прототип (где и когда правитель был с человеческим лицом?), а литературного героя. Как явствует другая поэма («Гильгамеш и Агга»), правитель Урука еще  юным добился свободы от гегемонии Киша, доминировавшего в Шумере. Причем Гильгамеш обошелся со своим злостным врагом гуманно. Плененный правитель Киша вместе со своими людьми был отпущен восвояси после того, как восстановил разрушенное им же хозяйство Урука.
Во второй части сказания характеристика Гильгамеша круто меняется. Он приобретает черты положительного героя, но не благодаря волшебной палочке. Те качества, которыми Гильгамеш наделен молвой, рисуют портрет обычного правителя. Да и вообще, какую только молву нельзя пустить о любом человеке. А во второй части поэмы Гильгамеш предстает  собственной персоной.  И становится очевидным, что и под влиянием великой и облагораживающей дружбы с Энкиду вчерашний «насильник» не вступил бы в бой с демоном зла, кому «вверил Энлиль страхи людские», не призвал бы  «все, что есть злого, изгнать из мира».
В сплетении образов Энкиду и Гильгамеша явственнее выступают индивидуальные черты каждого из них. Они оттеняют друг друга. Если Энкиду свойственны колебания, то Гильгамеша вначале редко одолевают сомнения, он решительный и настойчивый. Если Энкиду проявляет бесшабашную удаль, то Гильгамеш честолюбив, жаждет славы. Если Энкиду прямодушен, то Гильгамеш себе на уме, искусный дипломат. Вот как вкрадчиво он уговаривает своего колеблющегося друга выступить в поход против хранимого богами Хумбабы –

Где ж она, сила твоей отваги?
Я пойду перед тобою, а ты кричи мне: «Иди, не бойся!»
Если паду я – оставлю имя:
«Гильгамеш принял бой со свирепым Хумбабой!»

Но во время похода оказалось, что дружба дружбой, а Гильгамеш все-таки правитель, тогда как Энкиду – «младший брат». Друг ему жалуется на овладевшую им робость, на что Гильгамеш отвечает уже не уговорами, а повелительным тоном –

Забудь о смерти, – достигнешь жизни!
Человек осторожный и неустрашимый,
Идя впереди, себя сохранил бы и товарища спас бы, –
Далеко они свое прославили бы имя!

В Уруке, огражденном высокой кирпичной стеной, в своей крепости, в безопасности, Гильгамеш как будто бы собирался идти впереди, а здесь, в царстве Хумбабы, он выдвигает в авангард Энкиду. Энкиду оберегает Гильгамеша и в походе против Хумбабы, и он же первым ринется в бой против небесного Быка. Гильгамеш испытывает чувство страха не реже, чем Энкиду, но, находясь в арьергарде, выглядит решительнее его. Здесь и обнаруживается самый нерв «Илиады». Я не оговорился. Именно «Илиады».
«Илиада» – это гимн войне. Конечно, в поэме как будто присутствует и антивоенный пафос, ярчайшим выразителем которого выступает сам верховный бог. Как грозно Зевс отчитывает Ареса! Какими бранными эпитетами он кроет войну! А сколь сочувственно он молвил об участи смертных! –

Меж существами земными, которые дышат и ходят,
Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека!    

Но именно Зевс, этот мнимый человеколюбец, и устроил бойню, чтобы сократить число людей. Такими же поборниками мира являются и ведущие свое происхождение от верховного миротворца басилевсы, жирующие на пролитии чужой крови. Прославлению образа жизни властителей и посвящена «Илиада».
Пафос «Илиады» был определен еще в древности. Платон, сам поэт и тонкий эстет, восторгаясь поэтическими красотами поэмы, находил ее безнравственной. Правда, Платон здесь выступил защитником богов, представленных в «Илиаде» мелочными, склочными, изворотливыми, шкурными, развратными, беспринципными, корыстными, лживыми, эгоистичными, враждебными друг другу, жестокими, подлыми. Но Платон зря обиделся за богов. Бессмертные, беззаботные, то и дело пирующие олимпийцы в «Илиаде» идеализируются. Не являются отрицательными с позиции аэдов и перечисленные выше отвратительные черты, ибо они божественные и зеркально отражают черты «лучших людей», аристократов. Вот Менелай – инициатор войны. Он жалкий рогоносец, а строит из себя влюбленного мужа, хотя заинтересован не в Елене, а в увезенных ею сокровищах. Сдалась братьям Елена! Конечно, и старцы, завидев Елену, шепчутся между собой –

Нет, осуждать невозможно, что Трои сыны и ахейцы
Брань за такую жену и беды столь долгие терпят;
Истинно, вечным богиням она красотою подобна!

Но эти мудрые старцы были бы в таком же безумном восторге и от любой красивой вещи и поддержали бы любой иной повод к войне, развязанной «лучшими людьми», знатью. Женщина в «Илиаде» – вещь, приложение к собственности мужчины, предмет военной добычи.
Возьмите любого героя-ахейца, даже самого лучшего их них, Ахилла, – и у каждого обнаружатся звероподобные черты. Вот Агамемнон, верховный главнокомандующий, делит шкуру неубитого медведя, требует себе львиной доли будущей добычи, что повлекло за собой ссору с Пелеевым сыном, стоящим на страже собственных материальных интересов. Вот почтенный Нестор, самый старый из ахейских героев, похваляется воспоминанием своих юношеских лет, когда он с небольшим отрядом напал внезапно на сопредельную Элиду и угнал у соседей огромное стадо мелкого и крупного рогатого скота. Вот Одиссей и Диомед «героически» бросаются на спящих троянских воинов и убивают их. Вот Ахилл, привязав труп Гектора к колеснице, волочит его по земле девять дней…
Все басилевсы хороши, особенно Одиссей, патологический убийца, кромсающий тела убитых им людей на мелкие кусочки, вешающий женщин, порождающий своим героическим воображением троянского коня, мастер из всего извлекать собственную выгоду.
А какой он патриот! Он отказался даже от бессмертия (которое, по глубокому убеждению древних греков, было невозможным) ради возвращения на родную Итаку! Не из-за этой ли беззаветной и пламенной любви Одиссея к родине Платон считал, что «Илиада» действует на юношество развращающе?! Патриотизм аристократа – броский пропагандистский трюк, на который Платон никак не мог поддаться. 
Идеалом для басилевсов был образ жизни богов. Для божественной жизни в беспечности, забавах и пирах нужно обладать большим богатством. Собственным трудом его никак не возможно достичь. Чтобы стать богатым, следует обездолить других. Чем большее число людей обездолишь, тем богаче станешь. Самый быстрый путь к обогащению – война. Каждый басилевс – предводитель вооруженной дружины, главный разбойник и грабитель. Каждый вооруженный разбой ведется под каким-нибудь благовидным предлогом. Троянская война (не действительное историческое событие, а художественно воссозданное в «Илиаде») вспыхнула из-за любви к прекрасной женщине. Воспевание богатства в «Илиаде» (все ее герои стремятся к наживе, похваляются металлом, за который гибнут простые люди, питают большую слабость к пиршествам, а то и к низкому обжорству) сопровождается восхвалением ратных подвигов бесстрашных басилевсов. Но как показывает история, басилевсы всех времен проливают не собственную кровь, а кровь подданных, преследуя свои особые интересы.
Поэма «О все видавшем» выдвигает иное отношение к кровопролитию. В ней божественная комедия оборачивается трагедией не только для простых, а для всех людей, включая и самих царей. Она воспевает не разобщенность и враждебность людей друг к другу, а ставит на высокий пьедестал дружбу и сотрудничество как залог победы людей над противостоящими им стихиями. Гильгамеш и Энкиду объединили свою богатырскую силушку, отчего она утроилась. Несмотря на свои опасения и страхи, они одолели Хумбабу, даже не получив царапины. Столь же успешно они справились и с небесным Быком.

Репетитор по русскому языку