РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА

После описанного происшествия с Кирой Серафимовной мне пришлось проучиться в школе еще целых два года. Но так как изучение русского языка завершается в девятом классе, я твердо решила больше не являться в школу.

Родители всполошились, как это так?! Но за меня встала горой бабушка Элина и разрядила грозовую обстановку: она купила аттестат зрелости. С этого аттестата было снято двенадцать копий и разослано в двенадцать московских университетов, чтобы в дюжину раз превзойти моего родственника Л.Н.Толстого, которого удалось пристроить лишь в один университет да и то не московский, а казанский. Но Л.Н.Толстой не стал учиться под предлогом, что университет плохой. В те времена казанский университет был плохим, видимо, потому, что в нем ректором состоял Н.И.Лобачевский. Но я уверена, что истинная причина крылась в том, что у Л.Н.Толстого голова варила несказанно хуже, чем у Н.И.Лобачевского. Мне же в  нынешних университетах, в которых ректорами состоят строители пирамид, делать нечего, потому что голова у меня работает великолепно. Так что я наотрез отказалась от такого с позволения сказать образования. Родители вновь всполошились. Но и на сей раз их успокоила моя милая бабушка Элина. Она обещала на следующий год достать двенадцать университетских дипломов и гарантировала при моих внешних данных скорое мое избрание в действительные члены двенадцати академий, а если этого моим родителям покажется недостаточно, то и во все 9999999999 имеющихся на сегодня в стране академий.
Я расплакалась. Я сказала бабушке Элине, что меня не тянет на члены академий. Бабушка обняла меня, поцеловала и начала шептать мне, что я умница, что я поэтесса поэтесс, что у меня свой путь, что мне нечего делать среди серости, что все будет по-моему, что я ее ласточка… Под ее нежное воркование я перестала плакать.
Мои университеты – я сама. Я сама с подсказки бабушки Элины приступила к изучению Эллады, ее культуры и великих достижений в искусствах и науках. Бабушка Элина посоветовала не обходить вниманием также Анну Ахматову и Марину Цветаеву, которые были кумирами ее молодости и поныне нравятся ей больше всех после меня. Но более всего, заключила бабушка Элина, мне следует заняться русским языком, который, по вычислению Эпштейна, умирает, так как в нем осталось всего сорок корней, которые тоже скоро иссохнут стараниями американцев (с этим научным опусом Эпштейна каждый может познакомиться в одном из номеров московского журнала «Черный прапор»). Я внимательно изучила творчество ныне обитающего в Джорджии неутомимого говоруна и мне до слез стало жаль Америку, ведь где раньше был Эйнштейн – теперь Эпштейн.
Надо ли доказывать, что русский язык самый красивый и пленительный. Достаточно сказать, что на нем писал мой родственник Л.Н.Толстой. Да  я и сама пишу на нем! Его небесной чистоты исток никогда не иссякнет. У него столько форм словообразования, что даже из минимума корней можно получить максимум всевозможных слов. Но я ввела еще и новые способы словообразования. О «швальоне» с его возможными производными (швальонушка, швальончик, швальонить, швальонство, швальонистый…) я уже писала. Я открыла и другие пути словообразовательного процесса. Как-то я обратила внимание на корявость слова «интерпол», которое состоит из иностранного «интер» (по нашему «между») и слова «пол» без гендерного уточнения. (Для непросвещенных поясняю, что понятие «гендер» вел американский психический ученый Джон Мани за очень большие мани {«мани» в Америке – это доллары}). Согласно учению Мани (не путайте с индийским законодателем Ману) пол человека определяется не тем, кем он родился, а кем он себя представляет по  жизни в той части общества, которая  из-за выпендрежа склоняется к голубизне. И получается, что «интерпол» являет собой нечто несуразное, которым всех пугают. Куда проще было бы сказать вместо «интерпол» – «гермафродит», что привычнее для просвещенного русского слуха, так как происходит из очень родственных нам греческих корней. Но соль здесь заключается в том, что образовательная модель «интерпола»  может стать продуктивной. Например, берем английское «дик», русский эквивалент которого тоже на три буквы. Прикладываем к нему наше обломовское «сон». Получается «диксон». А теперь обратите внимание, насколько оно благозвучнее «импотента», взятого в дискурсе медицинского термина. (Надеюсь, что диксона никто не спутает с Диккенсом или с островом Диксон)!
Следует подходить более творчески и к известным типам словообразования. Например, берем слово «симулякр», но не батайствуем (Батай – это такой французский постмодернист, один из идолов наших доморощенных бизнесменов от копипаста), а называем так симулянтов, которые как бы мужчины, а притворяются женщинами, или женщины, а выдают себя за мужчин, словом, всевозможных любителей гендеровщины. Теперь посмотрите, какое это выросшее из гибрида «симулянта» с «симулякром» емкое слово. Оно включает в себя «коблу», «петуха» (жаргон уголовников), «гея», «голубого» (жаргон современной аристократии), «пидара», «гомосека» (просторечное), «гомосексуала» (в дискурсе как бы научной медицины и уголовного кодекса) и еще много не названных здесь слов.
Мне сейчас неполных двадцать семь девических лет. Если я доживу хотя бы до ста семидесяти семи лет, то, по моим скромным подсчетам, обогащу словарь русского языка на восемь миллионов слов.

Репетитор по русскому языку

Величайшая поэтесса (Часть I – Знакомство на Поклонной горе)

На днях мне позвонили из редакции журнала «НЛО» («Наиновейшее литературное оборзение») и заказали обзорную статью об «Избранном» поэтессы Екатерины Гавчаковой, вышедшем в издательстве «Паллиатив в дискурсе постмодерна».

Величайшая поэтесса (Часть II – Детство и отрочество поэтессы поэтесс)

Подобно тому, как справедливо считают монотеисты, не нужно второго бога, так не нужно даже второго Л.Н.Толстого. Поэтому я с первых же шагов в мировую поэзию стремилась к самобытности.