РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА

Я, урожденная Горчакова, взяла псевдоним Гавчакова из скромности, чтобы завистники не злобствовали по поводу моей родовитости.
Наш род Горчаковых, как и род Л.Н.Толстого по материнской линии, восходит к Рюрику.

Горчаковы на протяжении всей тогда еще не искривленной истории верой и правдой служили отечеству и в ханской ставке получили свое прозвание от тюркского «курчак» («кукла»), потому что все они, как и я, были отмечены неотразимой красотой.
Мой прапрапрапрадед Иван Романович был женат на Анне Васильевне, сестре Суворова. Их сын, Алексей Иванович, стал военным министром, а младший брат его, Андрей Иванович, как и многие другие из рода Горчаковых, прославленным боевым генералом. Пожалуй, самым известным из нашего рода был мой прапрапрадед Алексей Михайлович, канцлер России, пожалованный титулом Светлости. Через него я с детских лет ощущаю себя Светлостью.
Кроме Анны Васильевны, в нашем роду было множество замечательных женщин, которые своими прекрасными чертами похожи на меня. Среди них княжна Елена Сергеевна Горчакова, внучка поэта Дмитрия Петровича Горчакова, воспевшего Екатерину Великую, и сама поэтесса, находящаяся в дальнем родстве с Л.Н.Толстым, почему-то считавшего ее некрасивой, хотя она и была фрейлиной. Некрасивой была мать Л.Н.Толстого, а потому он ненавидел красивых женщин и поубивал всех красавиц: княгиню Лизу, Элен, Анну Каренину, которую мне особенно жалко. Ее варварское убиение под колесами паровоза натолкнула меня на мысль, что все прозаики потенциальные убийцы.
Я от рождения была наделена сверх отличной наблюдательностью, которой отмечены лишь женщины редчайшей красоты. Еще в младенчестве я весьма интересовала мальчиков. И они интересовали меня. Однако я была одна, а их много. Не могла же я разорваться на части и каждому уделить внимание. Они затевали междоусобицы, за которыми я наблюдала с восторгом.
Я росла в атмосфере обожания. Меня обожали родители, а когда моя двоюродная бабушка Элина (она у меня гречанка) впервые увидела меня пятилетнюю, воскликнула:
– Ах, гроза мужчин!
Училась я легко, потому что еще  дошкольницей умела бегло читать и кое-как писать, правда, считала я не очень.
В седьмом классе у меня получился крупный конфликт с Кирой Серафимовной, учительницей русского языка. Я у нее спросила, почему существительные женского рода бывают обидными? Она потребовала, чтобы я привела пример. Я, глядя ей в глаза, говорю – «шваль». И хотя прямо передо мной маячила Кира Серафимовна, я была твердо убеждена, что здесь явная несправедливость, что «шваль» существительное не женского, а общего рода. И если патриархальная грамматика считает, что «шваль» – «она», то я буду считать, что «шваль» – это «он». Я прибавила к «швали» «он» – и получился синоним к слову «мужчина» – «швальон», который звучит благороднее и благозвучнее «шевалье» и даже тоже оседлавшего кобылу «кабальеро». Кира Серафимовна, которая меня люто ненавидела, потому что у меня уже тогда была возвышенная грудь, а у нее равнина, заорала:
– Вон из класса! Без матери не приходи!
Кира Серафимовна любила встречаться с моей мамой, которая каждый раз приходила к ней с приношениями.
В те же дни у меня из под мела вышел очередной великолепный шедевр:

Мой идеал
Артемида, прекраснейших дев образец,
Воспеваю тебя, как себя бы воспела,
Я не скульптор, я в руки беру не резец,
А кусок унесенного школьного мела.

Я рисую тебя на стене и заборе –
Твои стрелы поют упоительно звонко!
Я, как ты, возрастаю швальонам на горе,
Я твоя, я твоя, я твоя амазонка!

Моя дорогая бабушка Элина пришла от этого стихотворения в неописуемый восторг. Обнимая и целуя меня, она сказала, что я уже поэтесса поэтесс, что она гордится мною. При этом бабушка мягко отметила, что хорошо бы заменить Артемиду на другой идеал, иначе швальоны, изничтоженные стрелами Артемиды, вовсе исчезнут со свету, и тогда исчезнет и род человеческий. Я сразу все поняла – и моим идеалом стала моя бабушка Элина. Она держала моего дедушку Кирюшу под каблуком. При ней он не мог даже по-своему чихнуть, а вынимал платок, прикрывал нос и беззвучно испускал еле слышимый шум, тогда как в отсутствии бабушки каждый мог узнать, как звучала иерихонская труба.

Величайшая поэтесса (Часть I – Знакомство на Поклонной горе)

На днях мне позвонили из редакции журнала «НЛО» («Наиновейшее литературное оборзение») и заказали обзорную статью об «Избранном» поэтессы Екатерины Гавчаковой, вышедшем в издательстве «Паллиатив в дискурсе постмодерна».

Величайшая поэтесса (Часть III – Мои университеты)

После описанного происшествия с Кирой Серафимовной мне пришлось проучиться в школе еще целых два года. Но так как изучение русского языка завершается в девятом классе, я твердо решила больше не являться в школу.

Величайшая поэтесса (Часть IY – Раннее творчество)

Подобно тому, как справедливо считают монотеисты, не нужно второго бога, так не нужно даже второго Л.Н.Толстого. Поэтому я с первых же шагов в мировую поэзию стремилась к самобытности.