РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА

РЕПЕТИТОР РУССКОГО ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ
персональный сайт репетитора русского языка и литературы
Верность (Один из истоков Маршака)
Редко в чьих воспоминаниях о Маршаке не промелькнет имя Бунина.  Имя, которому Маршак относился пристрастно, с любовью.
Об этом писали А.Твардовский, Л.Пантелеев, Б.Галанов (поэт шутливо называл его «мой Плутарх»), В.Смирнова… Их свидетельства сходились, не оставляя место сомнению. И все-таки оно закралось. В 1967 году, собирая материалы для студенческой работы о бунинской поэзии, я случайно в газете «Асхабат» (старое название города Ашхабада) за 1909 год (№266) наткнулся на мало кому известную пародию, принадлежащую Маршаку:

…Как-нибудь до весны
проживу и один – без жены
Бунин.

Сижу на парте. За окном фелюги.
Лиман, баштан, баклан…  Но пусто в голове.
Да, долго жить придется без супруги
И с папироской в рукаве.

Автору пародии двадцать два. Годом раньше он пришел к Блоку с тетрадью своих стихов.  Блок (как сообщил один из мемуаристов), выслушав стихи, одобрительно сказал: «У Вас есть свое солнце…»
Солнце нежное. Лучи его не колют, а ласкают. Таковы стихи зрелого Маршака, притягивающие солнце к земле. Этим они похожи на бунинские. Роднит с ними и стилевая прозрачность, конкретность образов. Встречающиеся отвлеченные понятия переплавляются так, что их можно видеть, слышать, осязать. «Детство стоит вдалеке, как  с закрытыми ставнями дом». Время имеет «и поступь, и голос». Оно лукавое, когда «играет в минутки». Как и в стихах Бунина, тут много красок. Но краски…  Они другого свойства, нежели бунинские:

Гайд-парк листвою сочною одет.
Но травы в парке мягче, зеленее.
И каждый из людей привносит цвет
В зеленые поляны и аллеи.

Вот эти люди принесли с собой
Оранжевый и красный – очень яркий,
А те – лиловый, желтый, голубой, -
Как будто бы цветы гуляют в парке.

И если бы не ветер, что волной
Проходит, листья и стволы колебля,
Я думал бы: не парк передо мной,
А полотно веселое Констебля.

В этом стихотворении Маршака все дышит чувством признательности замечательному английскому живописцу. А за этой признательностью с особой отчетливостью видна отстраненность Маршака от красок природы.  Взгляд поэта скользит над открывающимся перед ним многоцветием, схватывая доминирующий зеленый цвет, а сама пестрота красок (оранжевый, красный, лиловый, желтый, голубой), привнесенная в парк людьми, их одеждой, воспринимается как картинная, переданная полотнами Констебля. Это далеко от мировосприятия Бунина, от его упоенности живыми красками природы. Нет, не под влиянием минуты Маршак пародировал «лиман, баштан, баклан».
Поколебавшись, я решился на знакомство с сыном Маршака, Иммануилом Самуиловичем. Я подготовил и прокрутил в голове слова для телефонного разговора с ним. Однако время уже играло со мною в «минутки». После смерти поэта радио часто транслировало запись шекспировских сонетов в чтении их переводчика. Так что голос Маршака был у меня на слуху. Этот голос я и услышал по телефону…
Иммануил Самуилович походил на отца и внешними чертами. И вот теперь, когда нет и его среди живых, я могу сказать, что был он по-юношески страстным, очень увлекающимся и открытым к доброму общению человеком. На вопросы мои он отвечал с большой охотой:
– Самуил Яковлевич очень любил, очень ценил Бунина. Читал его стихи с трепетом. Особенно часто – «С обезьянкой», «Гробница Рахили», «Огромный, красный, старый пароход..», «Ночь тепла, светла и золотиста…»
– Нет. С Буниным Самуил Яковлевич лично не был знаком.
– Историю с Блоком Самуил Яковлевич рассказал при мне. Я пересмотрел все записи Блока и не нашел ее следов. Странно. Блок очень аккуратно вел дневник. В пересказе других эта история немного искажается. В пересказе передается только главный смысл фразы Блока: «У Вас есть свое солнце». Самуил Яковлевич произнес «свое солнце» и с оттенком вроде «вы обратились не по адресу». Произнес, подражая голосу Блока.  Чуть-чуть печально, отрешенно.  Блок был сердечным из сердечных. Но как не мог он помянуть всуе бога, так не умел он «льстить» даже юным авторам. А Самуил Яковлевич принес Блоку не совсем сильные стихи. Та тетрадь не сохранилась.  Но есть другие автографы ранних стихов. С какими-то из этих стихотворений Самуил Яковлевич выступил перед судом Блока.
Вот и автографы. Время вновь заиграло в «минутки». Мне нежно зашептала Новелла Матвеева за четверть столетия до своего рождения: «Это не дома, а корабли…» Да, да. Такое бывает. Тут сказывается духовное родство, сходство в переживаниях, выявляющее у поэтов нечто общее. Но то, что проступает в почерках Бунина и начинающего Маршака, больше, чем «нечто».
Теперь ранние стихи Маршака напечатаны в его восьмитомном  Собрании сочинений. В строках юного поэта мозаичность, плотность деталей. Стих звучит сухо и напряженно, словно натянутая струна, готовая лопнуть. В сборниках Маршака тридцатых-шестидесятых годов мне встретилось лишь одно назывное предложение. А здесь они рассыпаны. А сколько живых красок! Золотой спуск, синяя зеркальность, бледная искорка, белое золото креста… И уже совершенно по-бунински вывел Маршак мотив радости бытия:

Люблю весну, когда и полдень сонно
Над нами реет, навевая сны,
Когда и нищая – прекрасна, как мадонна,
И так светла под солнцем у стены.
Да и моя печаль – лишь сон печальный.
Я не смахну с ресниц весенних слез…
Везут возок, нарядно-погребальный,
И будто сон – шаги и скрип колес.

Надо жадно, очень жадно любить живое, чтобы опечаленным взором подметить, что погребальный возок… нарядный. Такое этически, казалось бы, несовместимое чувствование было возможно только в поэтике Бунина, которого «зеленая, веселая, живая могильная трава» приводила в восторг, ибо пусть «старый склеп, руина гробовая таит укор… Но ты, земля, права!.. Земля, земля! Весенний сладкий зов! Ужель есть счастье даже и в утрате?»
Под стихотворением Маршака дата. 1909 год. Пародируя «лиман, баштан, баклан…», ученик уходил от своего учителя, искал себя. Пробьет час. Маршак станет Маршаком. Но пройденная школа пребудет с ним. В его поэзии переплетается «старое» и «новое». Он напишет:

О том, жизнь – борьба людей и рока,
От мудрецов древнейших слышал мир,
Но с часовою стрелкою Востока
Минутную соединил Шекспир.

Шекспир был дорог Маршаку. И все же Восток был ближе. «Минутная стрелка» - современность, мгновение истории – осмысливались Маршаком не иначе, как в соотнесении с «часовой стрелкой» - вечными истинами, добытыми многовековой практикой человеческого существования. Здесь часовая стрелка значительнее минутной. Она и без минутной укажет, который час, тогда как минутная без часовой просто бесполезна. Отсюда у Маршака, как и у Бунина с его неодолимой тягой к Востоку, культ «вечных» тем. О злободневности многих стихотворений Бунина и Маршака можно говорить, лишь помня о минутной стрелке – событиях, которые вызвали поэтический отклик.
И в последние годы Маршак был обращен лицом к Бунину, к его эстетическому идеалу:

Полные жаркого чувства,
Статуи холодны.
От пламени стены искусства
Коробиться не должны.

Как своды античного храма –
Души и материи сплав –
Пушкинской лирики мрамор
Строен и величав.

Не сходно ли это с тем, что некогда провозгласил Бунин в стихотворении «Ваятелю»? Оно завершалось так:

Из горячих лучей и холодного белого мрамора
Красота восстает!
Такую перекличку не назовешь случайной. Тут память сердца. Верность.
На сайте есть еще статьи о Бунине
Школа Бунина

Пройдут годы. И кое-кто назовет Бунина холодным олимпийцем, пар­насцем, или, того хлеще, барином, глухим к народным струнам. Неужели погибло благодатное зерно, брошенное в отроческую душу? Неужели и теперь, когда пронеслись в прошлое бурные потоки пристрастных словесных битв мы останемся слепы к его прекрасным всходам?

Бунинский эпилог "Онегина"

Пушкин был единственным поэтом, чье влияние признавал Бунин и в го­ды творческой зрелости.
«...Вспоминаю уже не подражания, а просто жела­ние, которое страстно испытывал много, много раз в жизни, желание напи­сать что-нибудь по-пушкински, что-нибудь прекрасное, свободное, стройное, желание, проистекающее от любви, от чувства родства к нему, от тех свет­лых (пушкинских каких-то) настроений, что бог порой давал в жизни».

Левитан и Бунин

Лично с Левитаном Бунин не был знаком, но был им окружен со всех сторон. Это и беседы с Чеховым, и встречи с его сестрой, которая некогда засобиралась замуж за Левитана и с которой Бунина связывали братские чувства, и частые собрания в доме Телешева, женатого на Елене Карзинкиной, и близость с кружком южнорусских художников, боготворивших Левитана.

Жизнь и творчество Бунина (краткий очерк)

Не приемля символизм, Б. входил в объеди­нения неореалистов — товарищество «Знание» и московский литературный кружок «Среда», где читал чуть ли не все свои произведения, на­писанные до 1917. «Высокий, стройный, с тонким, умным лицом, всегда хорошо и строго оде­тый, любивший хорошее общество и хорошую литературу, много читавший и думавший, очень наблюдательный и способный ко всему, за что брался, легко схватывавший суть всякого дела, настойчивый в работе и острый на язык, он врожденное свое дарование отгранил до высо­кой степени», — вспоминал о нем Н.Телешов.

 

Обновлено ( 30.08.2017 22:42 )
Просмотров: 16252
 
Код и вид
ссылки
<a href="http://pycckoeslovo.ru/" target="_blank"><img src="http://www.pycckoeslovo.ru/pyccslovo.gif" width=88 height=31 border=0 alt="репетитор по русскому языку"></a> репетитор русского языка

Тел. 8-499-613-7400; 8-915-148-8284, E-mail: pycckoeslovo@mail.ru Все права защищены.